Пир потаенный [ Пир потаенный. Повелитель деревьев] - Филип Фармер

Я открыл эту долину и развалины города в 1911 году, во время одного из моих больших рейдов в глубины Африки. Я провел тогда несколько поспешных раскопок наугад. Но когда нашел браслет и одну статуэтку из литого золота, совсем неглубоко под поверхностью, метрах в двух, я дал этой долине имя мифической страны Офир, где якобы находились золотые прииски библейского царя Соломона. Я вернулся сюда спустя несколько месяцев, но уже с необходимым для раскопок оборудованием, и произвел уже более тщательное обследование руин. При раскопках мы больше не обнаружили золотых вещей, но выкопали множество осколков глиняной посуды, несколько стеклянных бусин, статуэтки, выточенные из слоновой кости, несколько бронзовых предметов, которые могли быть и оружием, но металл которых был настолько изъеден временем, что судить об их истинном назначении было просто невозможно. Нам удалось раскопать примитивную плавильню и приспособление для очистки золота.

Исследуя горы, к которым примыкали развалины города, я нашел множество обвалившихся рудных шахт и штреков. В почве было рассеяно еще довольно много золота, и разработка его обещала быть выгодной. К тому же я был уверен, что в горе залегают еще не найденные золотые жилы.

Когда аборигены однажды увидели меня, копающимся на старом кладбище, расположенном в стороне от руин, они страшно разозлились и прогнали меня оттуда. Я вернулся ночью. Светила полная луна, и они вновь заметили меня. Тогда все взрослые мужчины племени — девять человек — возмутились такой неслыханной наглостью до глубины души. Они тихонько подобрались ко мне с подветренной стороны и внезапно атаковали все разом. Какое-то время я их сдерживал на расстоянии с помощью моей лопаты. Но потом она осталась торчать в чьей-то голове. Другого я убил, бросив в него мой нож, который пробил ему грудь. Схватив его дубинку, я начал молотить ею по головам и плечам окруживших меня людей, разбив многие из них, пока чья-то дубинка не достала до моей  головы.

Очнувшись, я понял, что связан по рукам и ногам. От удара дико болела голова. Шаманкой племени была молодая женщина с симпатичным миловидным лицом. У нее, как и у всех женщин племени, была тонкая талия, которая еще более подчеркивала необъятность ее огромных ягодиц. Но груди были красивой формы, большие и твердые. Ко всему этому она еще обладала слишком широким влагалищем и страдала из-за способности мужчин племени заполнить его в достаточной мере. Она пришла ко мне в ту ночь и приказала страже оставить нас одних. Я был не очень расположен предаваться в такой ситуации любовным забавам, но она стала сосать у меня с таким рвением, что вскоре привела в соответствующее состояние. После этого она уселась на меня и стала ерзать с такой частотой, что напомнила мне воздушный шар, треплющимся на бечевке на свежем ветру. Но тем не менее мы «кончили» одновременно, что наполнило ее душу и сердце еще не изведанным радостным ощущением. Девушка была полна сил и немного спустя начала все сначала. Так длилось до первых лучей зари. Я ненадолго заснул, а когда проснулся, мой член вновь был в состоянии эрекции. Но уже от того, что я сильно хотел помочиться. На головку члена, которая стала сверхчувствительной к прикосновениям, села муха, что сразу же вызвало оргазм. Первый же выброс спермы утопил муху в себе. Эта картинка до сих пор стоит у меня перед глазами. С тех пор, как на свете существуют мухи, это, должно быть, первый и единственный случай, когда одна из них погибла подобным образом.

Жители «Офира» поклонялись Луне, Солнцу, еще нескольким звездам и многим природным явлениям. Я так и не знаю до сих пор, какому из их местных божеств они хотели принести меня в жертву. Но главным было не это. Главным было то, что в любом случае мне грозила смерть. На это указывало хотя бы то, что шаманка старалась взять от меня максимум, что я мог дать ей за столь короткий срок. Она приходила ко мне шесть ночей подряд. На седьмую женщина дала понять мне, что в полдень следующего дня я буду принесен в жертву.

Руки и ноги были связаны у меня полосками сыромятной кожи. Каждый день и ночь, как только я оставался один, я старался как можно сильнее растянуть их. И вот, в эту ночь, они наконец уступили моим настойчивым попыткам. Я разбил голову жрицы об пол и убил сторожа, стоящего у двери, у которого обнаружил украденный у меня нож. Этим ножом я пробил горло второго сторожа. Потом, вооружившись его дубинкой, я расправился со всеми взрослыми мужчинами племени, оставшимися в живых после первой схватки со мной. Уцелел лишь один старик, который успел скрыться в горах. Уцелевшие напуганные женщины и дети разбежались кто куда, но большинство последовало за стариком. Я не преследовал их, и потом больше никогда не видел ни одного представителя этого племени. Впоследствии я сожалел, что поддался необузданному гневу и разогнал мирное племя: в то время я очень редко убивал людей, только в целях самозащиты. Но я успокоил себя, подумав, что если бы они вовремя предупредили меня о том значении, которое представляет для них это старое кладбище, я перестал бы копаться в нем, и тогда ничего не случилось бы.

После этого печального эпизода, поняв, что жители уже никогда сюда не вернуться, я продолжил мои раскопки. Кладбище дало мне богатый урожай статуэток и украшений из золота. Кроме того, я нашел много фигурок символического значения, предназначение которых не известно мне до сих пор. Сейчас они составляют ядро моей частной коллекции, находящейся в замке в графстве Камберленд.

Потом я занялся добычей золота в заброшенных шахтах старой горы. То количество, что я добыл там, сделало меня, по крайней мере потенциально, одним из самых богатых людей в мире. Я все делал сам: добывал руду, обогащал ее, плавил металл в слитки. Затем его необходимо было еще переправить за сто пятьдесят километров. И я проделал этот путь множество раз со слитком в шестьдесят килограммов за спиной. Мне пришлось самому искать и устанавливать контакты с продавцами золота, чтобы подпольно сбыть некоторое количество добытого мной металла.

Несколько раз мне пришлось расправляться с бандитами, преследующими меня, чтобы выведать дорогу в долину, или пытавшимися заставить сказать им, где находится моя сокровищница. Незадолго до своей смерти мой биограф предполагал использовать некоторые из этих эпизодов в своих романах. Но я думаю, что он поступил бы так же, как действовал и во всех предшествующих случаях, и исказил бы правду, отправив этих бандитов на розыски какого-нибудь сногсшибательного клада золота и бриллиантов в величественные руины головокружительно древнего города, населенного отдаленными потомками древнейшей цивилизации, поглощенной водами океана тысячелетий так двенадцать тому назад. Мужчины этого города все были бы ужасно уродливыми, зато женщины — исключительные красавицы. Я не смеюсь над ним, нет, поймите меня правильно. Просто он пошел бы навстречу желанию своих читателей, предпочитающих романтические фантазии серым будням повседневной жизни.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});